Десятая Казнь Патрик Бовен
Летиции, исключительной женщине ПРОЛОГ Сет знает, что скоро умрет. Тот факт, что ему всего двенадцать, не изменит ничего. Кто-то придет за ним, чтобы отвести его на электрический стул. На голову ему натянут капюшон, привяжут, к подлокотникам и ножкам стула за запястья и щиколотки. Потом его поджарят. Вот так оно все просто.
Его всё это мало заботило. Их число превысило количество живых видов на планете. Десятая казнь by Патрик Бовен you can find, buy at ReadRate.com website. You will find book reviews in our service.
Он закрыл глаза. Это был смешной рефлекс — но, по крайней мере, теперь он больше не видел трупа, распростертого у его ног.
Сет выглядел как любой другой подросток: джинсы, футболка с логотипом «Лэйкерз» (такой же украшал бейсболку), кроссовки «Найк». Карманы были набиты жевательной резинкой.
Книга: Цирк монстров (Monster). Автор: Патрик Бовен. Аннотация, отзывы читателей, иллюстрации. Купить книгу по привлекательной цене среди миллиона книг 'Лабиринта' ISBN 978-5-386-03750-5.
На шее висел плеер. В течение всей недели он был обязан носить униформу своего учебного заведения — Института медицины и психологии Сен-Фуа. Но она ему не нравилась. Как не нравился и сам институт с его промозглыми классами, обнесенным решеткой парком и учениками-тупицами — другого слова для них он не мог подобрать, — а также необходимость жить за пределами города. К счастью, сегодня была суббота, поэтому Сет находился в роскошной квартире своих родителей в Даунтауне, Лос-Анджелес.
И одежда на нем была такая, которая ему нравилась. Кажется, меня сейчас вырвет. Он вцепился в висевший у него на груди крестик (все ученики Сен-Фуа носили такой), молясь о том, чтобы этот кошмар исчез. Может быть, он все еще спит? Часы только что прозвонили шесть раз. Может быть, нужно встать, умыться, привести себя в порядок и отправиться в церковь к утренней мессе?
Пожалуйста, пусть я проснусь Он приоткрыл глаза. Труп женщины по-прежнему лежал у стены, под гобеленом. Голова склонилась набок, волосы закрывали лицо.
Между двумя обугленными прядями он разглядел ее зрачки, похожие на две черные дыры. Тот факт, что женщина была мертва, не вызывал никакого сомнения — на ее виске зияло отверстие размером с десятицентовую монету. Однако с того места, где Сет был сейчас, ему казалось, что она смотрит на него с упреком, словно он был виноват в запахе гари и липких ошметках, разбрызганных по стене. Пуля прошла навылет.
Пробила ей голову. Сету очень хотелось убежать.
Или разбить что-нибудь. Или закричать во все горло. Но он так и продолжал стоять, словно пригвожденный к месту. Секунды шли одна за другой, и постепенно он начал воспринимать звуки извне. Скрип паркета. Детский плач.
Умиротворяющий плеск комнатного фонтанчика. И — сквозь двойную оконную раму — отдаленный, едва различимый шум утренних толп, доносящийся с Флауэр-стрит. Сет повернул голову. На ночном столике у изголовья кровати лежал перекидной календарь, страницы чуть подрагивали в потоке воздуха из кондиционера. На раскрытой странице красным цветом была напечатана сегодняшняя дата: 7 мая 1983 года, суббота. Негромкие звуки музыки, раздающиеся возле его шеи, напомнили Сету о плеере. «Do you really want to hurt me? — спрашивал Бой Джордж, словно невидимый ангел-хранитель. — Do you really want to make me cry?» Группа называлась «Калчер клаб».
Кассета принадлежала приятелю. Сет снова перевел взгляд на труп. Это моя вина. Ты меня заставила это сделать. Прости, мама.
На лице матери были странные черные пунктирные отметины, похожие на татуировки индейцев маори в «Нэшнл джеографик». Это что, порох? Ответ он услышал два часа спустя от судмедэксперта. Несмотря на шок, Сет понял смысл его слов. — При выстреле с небольшого расстояния, — лаконично пояснил тот, — частички пороха переносятся газовым облаком и впечатываются в кожу жертвы. Отсюда и сходство с татуировкой. (Судмедэксперт помусолил свой карандаш, потом засунул его за ухо.) Ореол не слишком широкий.
Дуло пистолета находилось меньше чем в метре от головы жертвы, но не соприкасалось с кожей, потому что ожога вокруг пулевого отверстия нет. — И что это означает? — спросил полицейский в униформе. — Несомненно, речь идет о самоубийстве. Угол выстрела, рана в левом виске и тот факт, что женщина была левшой, — все говорит в пользу этого. Как и ее психические отклонения — А другие варианты возможны? Человек в сером халате кивнул, вынул из-за уха карандаш и начал заполнять досье. Вариантов всегда больше одного.
«In my heart the fire is burning» Сет вздрогнул. Комната его матери, с обстановкой, достойной «Баек из склепа», всегда внушала ему страх. Массивная кровать напоминала гроб. Мебель была покрыта густым слоем пыли, а плотные темные шторы почти не пропускали дневной свет.
И это не говоря уже о распятиях. Они были повсюду. Бронзовые кресты, иконы, жутковатого вида средневековые статуэтки И самое мрачное — картина Сальвадора Дали «Христос св. Иоанна на кресте». На ней тоже была изображена сцена распятия, однако дан вид сверху.
«Это для того, чтобы зритель увидел все глазами Господа, — говорила мать. — Чтобы он стал Богом, который смотрит на страдания своего Сына». У нее был антикварный магазин, но она забросила работу.
Десятая Казнь Патрик Бовен
Сначала на несколько недель, потом месяцев. Живот у нее за это время раздулся, как воздушный шар. Сет надеялся, что рождение младшего братика или сестренки улучшит положение дел. Мать сидела в комнате, набросив на голое тело простыню, и отказывалась от любых визитов, потом от еды и, наконец, от лекарств.
Но только не от встреч с сыном. Она наставляла его в вере. И ласкала его. Это и являлось для него источником постоянного ужаса.
Поразительно всё же, с каким упорством порою человек способен отрицать очевидные вещи. Джонатан Коу. Пока не выпал дождь Тяга к отрицанию как качество личности – склонность отрицать общепринятые ценности, идеалы, моральные нормы и культурные ограничения. Тургенева есть притча, в которой создан портрет человека, склонного к отрицанию. Жил-был на свете дурак. Долгое время он жил припеваючи, но понемногу стали доходить до него слухи, что он всюду слывет за безмозглого пошлеца.
Смутился дурак и начал печалиться о том, как бы прекратить те неприятные слухи? Внезапная мысль озарила, наконец, его тёмный умишко. И он, нимало не медля, привел её в исполнение.
Встретился ему на улице знакомый — и принялся хвалить известного живописца. — воскликнул дурак.
— Живописец этот давно сдан в архив. Вы этого не знаете?
Я от вас этого не ожидал. Вы — отсталый человек. Знакомый испугался и тотчас согласился с дураком. — Какую прекрасную книгу я прочёл сегодня! — говорил ему другой знакомый. — воскликнул дурак. — Как вам не стыдно!?
Никуда эта книга не годится; все на неё давно махнули рукою. Вы этого не знаете? Вы — отсталый человек.
И этот знакомый испугался и согласился с дураком. — Что за чудесный человек мой друг N. — говорил дураку третий знакомый. — Вот истинно благородное существо!
— воскликнул дурак. — заведомый подлец! Родню всю ограбил. Кто ж этого не знает? Вы — отсталый человек! Третий знакомый тоже испугался и согласился с дураком, отступился от друга.
И кого бы, что бы ни хвалили при дураке — у него на всё была одна отповедь. Разве иногда прибавит с укоризной: — А вы всё ещё верите в авторитеты? — начинали толковать о дураке его знакомые. — Но какая голова! — И какой язык!
— прибавляли другие. — О, да он — талант!
Кончилось тем, что издатель одной газеты предложил дураку заведовать у него критическим отделом. И дурак стал критиковать всё и всех, нисколько не меняя ни манеры своей, ни своих восклицаний. Теперь он, кричавший некогда против авторитетов, — сам авторитет, и юноши перед ним благоговеют и боятся его. Да и как им быть, бедным юношам? Хоть и не следует, вообще говоря, благоговеть но тут, поди, не возблагоговей — в отсталые люди попадаешь!
Житьё дуракам между трусами. Человек – отрицатель принимает позу ничего не признающего, и на всё очевидное, говорит с умным видом «Нет». На вопрос: «Существует ли реальная нравственность и совесть?» не ждите ответ: «Скорее нет, чем да». Отрицатель – это категорическое «Нет», без всяких колебаний и сомнений. Нет никакого смысла в жизни, в общепринятых нравственных и культурных ценностях, в авторитетном знании. Нет объективной истины, нет необходимости в законности и правопорядке, нет целесообразности в существовании государства.
Ниспровержение всего сущего – вот почерк отрицателя. Отрицатель непреодолимо тяготеет к аннулированию знания. Существует такая порода людей, которая предпочитает до последнего отрицать очевидную истину, вместо того, чтобы повернуться к ней лицом.
В народе говорят: «Молчи – за умного сойдешь!» Отрицатель схож с нигилистом, он по своей природе активен, а то и агрессивен, Защиту он ищет в нападении. Нападением для него служит отрицание. Удачно преподнесенное отрицание может стать в разы эффективней и эффектней любого золотого молчания. Отрицатель хорошо осознает силу своего отрицания. В отрицании присутствует энергия разрушения, а, как известно, ломать — не строить, душа не болит. Чехов говорил: «Отрицать больницы и школы легче, чем лечить и учить». «Из всех защитных механизмов, существующих в мозгу, — пишет Патрик Бовен в книге «Десятая казнь, -отрицание — наиболее могущественный.
С тревогой, с любыми страданиями можно справиться, если прибегнуть к нему. Достаточно лишь закрыть свой разум на двойной оборот ключа и отрицать все факты». Далеко не всякий человек уверен в своих знаниях. Не все люди проявляют убежденность, твердость взглядов и прочность миропонимания. Многие в своих утверждениях склонны сомневаться и колебаться.
Всё это почва для насаждения нигилизма. Массовое безбожие и безверие только увеличивают шансы отрицателя склонить на свою сторону молодые, легковерные умы. Аркадий и Борис Стругацкие в книге «Град обреченный» пишут в контексте этой мысли: «Архимед — подумаешь! Ну, был такой, знаю, голый по улицам бегал безо всякого стыда Ну? При надлежащем уровне цивилизации ему бы яйца за это дело оторвали. Чтобы не бегал. Эврика ему, понимаешь Или тот же Петр Великий.
Ну ладно, царь там, император всей Руси Видали мы таких. А вот как была его фамилия? А памятников-то понаставили! Сочинений понаписали! А студента на экзамене спроси — дай бог, если один из десяти сообразит, какая у него была фамилия. Вот тебе и великий!
И ведь со всеми с вами так! Либо никто вас вообще не помнит, только глаза лупят, либо, скажем, имя помнят, а фамилию — нет. И наоборот; фамилию помнят — например, премия Каллинги, — а имя да что там имя!
Кто он такой был-то? То ли писатель он был, то ли вообще спекулянт шерстью Да и кому это надо, сами вы посудите? Ведь если всех вас запоминать, так забудешь, сколько водка стоит». Тяга к отрицанию – это зачеркивание ограничений и общественных предписаний.
Отрицатель способен отрицать наличие всяких достоинств в человеке. Будучи зачастую порочной личностью, он в добродетелях других видит отрицание самого себя. Это раздражает и злит. Андре Моруа в «Открытом письме молодому человеку о науке жить» пишет: «Вы всю жизнь будете встречать людей, о которых с удивлением скажете: «За что он меня невзлюбил? Я же ему ничего не сделал». Вы нанесли ему самое тяжкое оскорбление: вы — живое отрицание его натуры».
Тяга к отрицанию – это броня неуверенного в себе человека от потери своей самости. Отрицатель живет в режиме «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Если он не может что-то понять, сразу начинает отрицать, уподобляясь недалекой гоголевской помещицы Коробочке, которая укладывает своё миропонимание в банальную мысленную двухходовку: первый шаг — «Не знаю», второй шаг – «Раз не знаю, значит, этого не существует.
Гоголь пишет: «Чичиков поблагодарил хозяйку, сказавши, что ему не нужно ничего, чтобы она не беспокоилась ни о чем, что, кроме постели, он ничего не требует, и полюбопытствовал только знать, в какие места заехал он и далеко ли отсюда пути к помещику Собакевичу, на что старуха сказала, что и не слыхивала такого имени и что такого помещика вовсе нет. — По крайней мере знаете Манилова?
Патрик Бовен Десятая Казнь Скачать Бесплатно
— сказал Чичиков. — А кто таков Манилов?
— Помещик, матушка. — Нет, не слыхивала, нет такого помещика».